Визит мысли

© Алишер Файз

 ВИЗИТ МЫСЛИ

             В воскресные дни меня посетила с визитом очередная мысль. Она прибыла в составе представительной делегации. Визит был неофициальный, рабочий, и к нему я особо не готовился. Подобные визиты были обычным делом, когда я целый день отдыхал.  

            Все началось с того, что я несколько часов пролежал на кушетке, затем сварил и выпил кофе, а потом осушил бутылку отличного самодельного вина. Я знал, что могут состояться визит и переговоры с делегацией. Бывало, что прибывшие мысли оказывались слишком сложными или тяжелыми. Иногда с ними было трудно управиться, по крайней мере в момент появления. Но зато всегда можно с ними спорить, пустить на них гвардию своих испытанных суждений, подвергнуть их сомнению и, если быть настойчивым и доказательным, переубедить их, то есть, по существу, трансформировать. Это я называю аргументальной трансформацией мысли. Случается, что какая-то мысль приходит воинственно, угрожающе, но а после определенного противостояния сдается или отступает. Конечно, случаются и неудачи – мысль сопротивляется, продолжает отстаивать свое, никак не поддается уговорам или давлению, а порой и усиливается за счет привлечения новых аргументов. В таких случаях потери с моей стороны неизбежны. Ох, сколько добротных мыслей, призванных поколебать врага, сами стали жертвами! Но я, слава богу, держался. В отчаянии, бывало, прибегал к неаргументальному подавлению мысли – в психоанализе подобное описывается как механизм вытеснения. Но по возможности старался играть в открытую.  

            Сегодня я не был настроен иметь дело с серьезными мыслями. Но если вдруг визитеры окажутся таковыми, то постараюсь организовать для них хорошую развлекательную программу и уйти от нелегких разговоров.  По опыту знал, что во время подобных визитов прибывшие мысли долго не любили задерживаться на серьезных вещах и с удовольствием давали себя отвлечь на мероприятия культурного характера. 

            Не помню, сколько времени прошло после последнего бокала вина, но вдруг почувствовал некоторое помутнение в голове. Неужто явилась какая-нибудь дурная мысль, или даже сонма нехороших мыслей? Этого только не хватало. Стало очевидно, что делегация была весьма представительной.

            Сначала трудно было уловить сущность прибывших мыслей. Немного подумав, понял, что главная – о жизни и смерти. Да, по крупному получалась игра – я не ожидал этого. Может, придать визиту статус официального или даже государственного? Нет, тогда надо будет провести множество церемоний типа прохождения почетного караула, торжественного ужина и возложения венка к памятнику неизвестной мысли. Оставим как есть, решил я.

            Организовал скромную церемонию встречи гостей. «Ничто не вечно в этом мире» – глава делегации вспыхнула во всей своей полноте. За центральной мыслью последовали другие, менее крупные, но непосредственно относящиеся ко мне и потому весьма значимые. Одна из них представилась так: «И ты умрешь в один день», а другая проявилась в форме: «И любой день может оказаться последним для тебя». В делегации были и другие мысли, составлявшие тандем с вышеупомянутыми. Одна утверждала, что надо следить за здоровьем, другая заявляла, что пора отличать в своей жизни главное от второстепенного, а третья набралась наглости сообщить, что ничего толком я в этой жизни не добился и вряд ли добьюсь.

            Стоп, стоп, леди и джентльмены, дорогие гости! Не надо так сразу. Давайте обсудим спокойно, будем следовать протоколу и программе. У нас состоятся переговоры, на которых мы обо всем поговорим. А сейчас располагайтесь в резиденции для гостей, приходите в себя после дороги, немного отдохните. Вечером поужинаем – будет дружеский прием в вашу честь. Потом куда-нибудь сходите. В варьете, например. Как раз труппа парижского кабаре «Мулен Руж» гастролирует у нас. Вы же знаете, даже в Париже трудно попасть в это самое знаменитое в мире кабаре. 

            В общем, проявил дипломатию и отвел гостей в отведенные для них апартаменты. А сам я еле сдерживал себя – от злости, с одной стороны, и от какой-то подавленности и печали, с другой. Зол был  потому, что не хотел тратить такой чудесный день на всякие мысли о смерти и своей будто неудавшейся жизни. Но гости, все-таки, задели мои чувства, и я определенно расстроился. Надо же, эта древняя мысль – о том, что ничто не вечно в этом мире – сочла нужным посетить меня. И привела с собой свиту невеселых мыслей обо мне, моей жизни и моем здоровье. А может, это окружающие и притащили основную мысль? Впрочем, зачем злиться на главу делегации – ведь в ней речь идет не обо мне лично, а обо всем в мире. Ничто не вечно, а значит, и сама эта мысль. Ха-ха, надо будет использовать эту идею на завтрашних переговорах. Но а что делать с остальными мыслями, направленными против меня? А может они и не против? Надо подумать. Нужны новые мысли. Пока делегация будет развлекаться, подумаю как следует и найду ответы на вызовы. Пойду погуляю на свежем воздухе, а то и впрямь перестал следить за своим здоровьем.

            После того, как гости отдохнули, они пошли гулять по городу. Потом они пожелали провести время до вечера без сопровождающих. Я знаю, куда обычно направляются мысли в подобных случаях. Даже самые благостные из них идут, в первую очередь, не в библиотеку или оперу, а в злачные места. Вот и на этот раз все наши гости поперли на улицу красных фонарей, где расположены притоны и всякие злачные места. Как говорится, Nihil humani [1]. Интересная мысль, не правда ли? Надо будет привлечь ее на свою сторону. 

            Вечером, после торжественного ужина, мне удалось отправить гостей в варьете. Пусть развлекаются, а завтра, если будет необходимость, поговорим.

            Сам остался дома и невольно погрузился в размышления. Вдруг осознал, что мои дни и ночи проходят, нет, пролетают как неведомые птицы на небе – даже не оглядываясь, не оставляя какого-либо следа за собой. Все они были похожи друг на друга как перелетные птицы в стае. Не было у меня в жизни искорки, большого и всепоглощающего увлечения, настоящего дела, экстатических чувств, упоительной радости от ощущения каждой прожитой секунды. А разве наша жизнь, каждое наше мгновение не являются божественным даром, таинством? Или это заводской конвейер, описанный незабвенным Чарли Чаплином?  

            Заснул под утро, после бессонной, но очищающей ночи. Погрузился в сон с каким-то просветлением, ощущением цели и смысла жизни. Теперь я ясно представлял, что ничто в этом мире не вечно, но в то же время каждый миг является вестником вечности. Я осознал, что вечность заключается в мгновении, и даже смерть наступает в мгновении, и небытие содержится в мгновении. Каждое мгновение представляет собой вселенную, и человек наделен даром постигать этот бесконечный универсум, управлять им, улавливая миг, вникая в него. Любой миг абсолютен и самодостаточен, он не нуждается в других мигах, не возникает из них и не переходит в иное мгновение. Это сознание человека объединяет разные мгновения, превращают дискретный мир во взаимосвязанную и взаимозависимую систему. Таким образом человек имеет потрясающую свободу, дающую ему власть над событиями и явлениями. Это власть мышления, и она самая действенная и могущественная. 

            Утром узнал, что гости гуляли на всю катушку. Послушал тайные записи их бесед, сделанные в гостевых апартаментах по возвращении. «Разве вечное утверждение о том, что ничто в мире не вечно, не говорит о постоянстве вещей, их повторяемости, предсказуемости?» – сказала одна мысль. «А что такое смерть – ужели мы можем понять ее и, соответственно, определить свое отношение к ней? А не лучше ли выбросить все это из головы и предаться жизненным утехам?» – спрашивала другая. «Смерть может наступить в любой день, в любой момент. Но может и не наступить. Тогда стоит ли морочить себя этим?» – вторила ей третья. «Главное – это то, что ты сейчас делаешь, а не то, что ты мог бы делать», – философски заметила еще она. «Хорошо бы пролетариям всех стран соединиться!» – откуда-то неожиданно выскочила какая-то мысль, явно не входившая в состав делегации. Судя по последовавшим звукам, ей быстро скрутили руки и вытолкнули из помещения. Затем, посоветовавшись, гости решили во время переговоров совсем не поднимать каких-либо сложных вопросов, не затрагивать проблем жизни и смерти. Они планировали как можно скорее закончить их и вновь наведаться на улицу красных фонарей.   

            Я же был настроен на серьезный разговор.  Memento mori [2], – твердил себе, направляясь к гостям. Надо было как можно скорее и как следует поговорить с ними. А то я чувствовал, что меня могут подвергнуть аргументальной трансформации или даже неаргументальному подавлению. Стоящая мысль всегда предчувствует такие вещи.