Текст

© Алишер Файз

ТЕКСТ

Что может сравниться с теми мгновениями, когда ты остаешься наедине с ручкой, бумагой и тишиной. Ручка оживает, бумага подставляет свою пока еще белую спину, тишина благословляет, и ты становишься частью магического процесса, именуемого творчеством. Ты молча приступаешь к таинству – выводишь буквы, слова и помогаешь рождению текста. В такие моменты откуда-то приходят мысли и, то плавно, то торопливо, словно капли дождя, стекают из головы в ручку и, далее, на страницу. Улегшись на бумаге, новорожденные мысли удивленно либо радостно, но иногда и с сожалением выходят в свет, встречая свой рок или удачу.

Но порой мысли и текст пытаются опередить друг друга и между ними разворачивается настоящая гонка. То эгоистичная мысль, то упрямый текст вырывается вперед, и лишь изредка они шагают рядом и молча наблюдают друг за другом. А ты в это время даже не знаешь, что делать. Приходит лишь мысль о том, что потребителей текста можно разделить на несколько категорий:

1) гурманы, которые ценят каждую фразу, восторгаются конструкцией предложений, восхищаются удачными находками и оборотами, упиваются как содержанием, так и формой изложения;

2) любители дорогих ресторанов, которые обожают славный текст, особенно если он в отличном издании;

3) те, кто отдает предпочтение качественным, но не дорогим ресторанам, поскольку они, с одной стороны, любят вкусно поесть, с другой – не могут позволить себе слишком больших затрат.

4) сторонники общепитов быстрого приготовления;

5) регулярно использующие дома полуфабрикаты;

6) ценители полноценной домашней еды;

7) прагматики, которым нужна в тексте лишь полезная информация;

8) зеваки, которые безучастно пожирают рекламный текст с какими-нибудь картофельными чипсами;

9) всеядные.

Что же касается самих текстов, то они также бывают разными. Приготовленные наспех. Пережаренные. С мясом. Вегетарианские. Сладкие. Сексуальные. Нудные. Прочие.

Да, совсем забыл представиться. Меня зовут Текст. Текст Бонд. Не путайте, пожалуйста, с прославленным агентом Ноль-Ноль Бондом. Кстати, Бондов-то на свете много. Возьмем, к примеру, знаменитый Бонд-стрит в Лондоне. Или сигарету с таким же названием. Хотя, должен сказать, я все же имею некоторое отношение к детективу, потому что составлен в близком жанре.

Итак, я полудетективный текст, вернее, Текст по фамилии Бонд. То, что я написан с большой буквы, не означает моего величия или особого статуса. Это, скорее, условность или традиция. Однако, честно говоря, начинаться с большой буквы чертовски приятно: ты возвеличиваешься среди других, многое замечаешь, смотря свысока. И главное, тебя уважают. Правда, в некоторых ситуациях это создает и определенные неудобства, например, трудно скрыться от любопытных взглядов. Ну, ладно об этом, не туда занесло. Меня всегда не туда заносит, когда бываю эмоциональным. Вроде задумываешь что-то, начинаешь все излагать по порядку, и вдруг мысль  уходит куда-то в неожиданном направлении, ты перестаешь контролировать текст. Иногда получается абракадабра, а порой – очень даже неплохая вещь. Главное, чтобы был толк. А это, в конце концов, определяется цельностью и внутренней ритмикой текста.

Тише! Вон там, по холмистому полю, мчится какой-то странный автомобиль. В жизни не видал таких машин. Она небольшая, ярко красная, с острым носом, легко движется по бездорожью, все сметая на своем пути. А вокруг много обычных автомобилей и грузовиков. Все они стоят на месте и чего-то ждут, будто жертвенные животные, принявшие свою судьбу. А та, чудная, вернее, страшная машина прет как танк, давит эти несчастные автомобили, оставаясь целой и невредимой. А какая у нее скорость!

Вдруг броневик сделал резкий разворот и, не снижая скорости, помчался в обратном направлении. Навстречу бросаются неизвестно откуда взявшиеся кабаны. Разъяренные звери спешат раздавить красный автомобиль. Для них это дело чести. Они здесь тысячи лет пасутся с безмятежным достоинством, а тут какое-то несъедобное механическое существо нарушает их покой. Фу!

Маленькая машина бодается с крупными кабанами и безжалостно крушит их. Одни животные умирают сразу, а другие убегают восвояси. Всюду кровь, безобразные кабаньи кишки и мозги. А красномашине смерти хоть бы что. Она, кажется, хочет еще крови.

Мне становится страшно. Надо бежать отсюда. Прячусь у ворот. Жутко тихо. Ага, тут еще кто-то притаился. Броневик медленно приближается к воротам, будто чуя нас. Он упорно вынюхивает, явно ищет кого-то. О, боже, вот он, в двух шагах! Я почти не дышу, но сердце стучит ужасно быстро и громко. Напряженная тишина. Зверская машина может услышать сердцебиение. Подъехав вплотную, она вдруг замерла. Я чувствую, это конец. Вот это и есть страшная смерть. Жалко себя, еще столько надо было успеть сделать. Уйти из жизни, прижатым к одиноким дверям! И как эти старинные двери оказались здесь, среди холмов?

Автомобиль так же неожиданно повернул обратно и исчез. Я и незнакомка смотрим друг на друга.

– Вы кто? – шепчу я.

– А вы?

– Я – Текст. Текст Бонд.

– Очень приятно. Наслышана о вас, – незнакомка смотрит мне в глаза и слегка кивает головой. – Меня зовут леди Сюзанна. Можете просто Сю.

Какие у нее чертовски красивые глаза!

– Мне кажется, мы где-то встречались, – говорю я, неторопливо потянувшись за пистолетом.

– Бумага исписывается знаками ее судьбы, – спокойно произносит она пароль.

– Нанося письмо на бумагу, можно менять то, что написано у нее на лбу, – как положено отвечаю я.

Формальности соблюдены.

Леди Сюзанна ослепительно улыбается, таинственно прищуривает глаза и медленно подходит ко мне. Она протягивает руку и достает мой пистолет. Я зачарован и ничего не могу поделать с собой. Сю элегантным движением сбрасывает со своей шеи лисий воротник и заодно выбрасывает пистолет в поле.

– Текст, зачем вам здесь пистолет? – шепчет она интимным тоном, совсем близко склонившись ко мне.

– Ну, тут есть всякие звери и машины, – успеваю я произнести, впиваясь в губы леди и хватаясь за ее пистолет.

Первым стреляю я, но попадает он. Конечно, они устроили ловушку. Видно, он прятался за дверью. Наблюдая в кино, как падают люди, сраженные вражеской пулей, я давно пришел к выводу, что это дело индивидуальное – одних не уложишь и семью выстрелами в упор, а других сразу можно глубоко закопать одним видом ружья. У меня же получилось как-то неожиданно. Сразу после выстрела клочок света галантно спустился с неба, выгнулся в дугу, приблизился к земле, но, не касаясь ее, полетел параллельно. По направлению движения света поле вдруг превратилось в лыжный трамплин. И сразу вдали из клубка света появились мотоциклисты и продолжили движение, начатое светом. Они напоминали тот зверский автомобиль, поскольку так же сметали все подряд на своем пути. Никакой жалости.

Откуда они появились, что хотели? Они явно что-то или кого-то искали – то ли приключения, то ли меня, то ли того незнакомца, который недавно стрелял. Я хорошо понимал, что в любую минуту мотоциклисты могли обнаружить и уничтожить меня. Или забрать с собой туда, откуда пришли. Инопланетяне? Как бы там ни было, они, по-видимому, были посланы за мной. Я заторопился. Надо записать все, что увидел. Текст дойдет до нужных людей. Мотоциклисты-пришельцы могут ликвидировать меня, но они не в состоянии уничтожить текст. Как говорится, его не вырубить топором. Главное, успеть его отправить по цифровой спутниковой связи или электронной почте. Текст, оказавшийся во Всемирной сети, бессмертен. Даже если он откровенно слабый, несовершенный или странный.

Чувствую головокружение, слабею. Онемение, появившееся в задних колесах, распространяется по всему железному телу. Оглядывая свой красный корпус, испытываю жалость: неужели это и будет моим концом? Обидно, что не смог подольше побыть со Сю, она ведь мне понравилась прямо со второго взгляда. Не удалось попутешествовать по дальним краям, полежать на пляжах знаменитых курортов. Мне было уготовлено увидеть лишь эту поляну. Нет, броневик, способный сокрушить десятки бешеных кабанов, превратиться в световых мотоциклистов и с одного выстрела сразить хитрейшую шпионку, так не должен умирать. Надо держаться. Я чувствую себя храброй и крепкой машиной.

Попробую повлиять на того, кто пишет обо мне. Пусть он сделает из меня настоящего и неотразимого героя, как Ноль-Ноль Бонд. Пусть я буду или человеком, или броневиком. Пусть наступит определенность в моей жизни. Я хочу приключений со счастливым концом. Думаю, что смогу договориться с творцом, ведь он, по существу, инструмент в моих руках. Ему представляется, что он сочиняет меня, может по своему усмотрению изменить содержание и форму. Но нет! На самом деле это я хозяин своей судьбы, и этот «автор» лишь инструмент в моих руках. Текст является автору в том или ином виде и, в зависимости от своей природы, сущности, заставляет «творца» развивать себя. Ха-ха, сейчас я ему покажу! Я превращусь в главного персонажа любовного романа, окажусь героем Каннского кинофестиваля, верну себе прекрасную Сю и в меня будут влюбляться десятки таких, как она. Сейчас вот начну раскручивать соответствующий сюжет.

Но поправку вносит субъект, о котором я совсем забыл, – ручка. Действительно ли ручка является инструментом в руках человека, а не наоборот? Ведь, в конце концов, читается не то, что человек хотел написать, а то, что ручка отразила на бумаге.

Ручка медленно ставит большую точку.