Алишер Файзуллаев, рассказ “Нормальное русло жизни”, журнал “Звезда Востока”, № 1, 2021, стр. 65-68.

Утром в понедельник Лио проснулся бодрым, с хорошим настроением. Не верилось, что впереди тяжелый, нудный день. Он встал, принял душ, напевая полузабытую арию, побрился, насвистывая популярную песенку, и неторопливо приступил к приготовлению завтрака. Жена и дети еще спали. «Пусть поспят, сделаю им сюрприз», – решил он, раскрывая кулинарную книгу в поиске подходящего рецепта.

На улице стояла прекрасная весенняя погода, в открытые окна взрывались утренние трели птиц. Лио чувствовал прилив сил, и спина, беспокоившая его в последнее время, совсем не болела. Постоянная головная боль тоже куда-то исчезла. Вот и стряпня, похоже, удалась на славу: жена Алюта и сыновья Мафф и Зазу будут довольны.

Проснувшись, Алюта вышла к нему в ночной сорочке.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила она.

– Все хорошо, дорогая, смотри, что я тут приготовил!Алюта недоверчиво посмотрела на него.

– У тебя действительно все нормально? Она не только впервые застала мужа на кухне, но и давно не видела его в таком воодушевлении.

– Все замечательно, давай буди ребятишек, позавтракаем вместе.

– Все вместе?!

– Да, конечно, милая. Разве мы не семья?

Впервые за последние несколько лет завтракали все вместе. Сыновья – в восторге, жена не верила глазам. Решив воспользоваться моментом, она заговорила о проблемах: надо купить детям новую одежду, срочно заплатить за квартиру, отремонтировать холодильник, ей самой необходимы туфли…

– Любовь моя, давай в ближайшие же дни всем этим займемся, – ответил он благодушно.

– Может быть, в этом году нам поехать на море? Все друзья Маффа и Зазу уже не раз отдыхали на море…

– Почему бы нет? Это замечательная идея!

– Правда? – с трудом узнавала Алюта мужа.

– Папа, не купить ли для нас с братом месячные абонементы в бассейн? – неуверенно обратился к отцу старший сын.

– Это здорово, Мафф, ведь плавание полезно для здоровья, – поддержал его отец.

– Учитель математике хотел бы переговорить с тобой, – тихо сказал младший сын. У Зазу были проблемы с математикой и Лио приглашали в школу, но он ссылался на занятость.

– Кода у тебя очередное родительское собрание?

– В субботу утром.

– Обязательно пойду и поговорю с твоими учителями. У тебя все получится, я уверен,

– Лио дружески похлопал сына по плечу.

– Правда? Ты же никогда не был в нашей школе!

– А теперь буду ходить на все родительские собрания. Надо же вместе решать наши проблемы, не так ли?

– Дорогой, а денег у нас хватит, чтобы поехать на море? – осторожно поинтересовалась жена.

– Ну, для такого дела найдем, – уверил он.

– И квартиру пора отремонтировать, а может, даже новую купить, – заметила Алюта.

– Все будет хорошо, главное, позитивно настроиться и спокойно решать вопросы. А новую квартиру мы обязательно купим, четырехкомнатную, но, наверное, в будущем году.

Жена и дети, давно мечтавшие поменять двухкомнатную квартиру хотя бы на трехкомнатную, радостно повскакивали со своих мест и принялись обнимать Лио.

Зазвонил телефон. Оказалось, приятель, которого Лио давно искал. Затем позвонила секретарша директора и сообщила, что сегодня на работе ему дадут денежную премию. Но самым неожиданным был третий звонок, прямо из Австралии: коллеги из профессиональной ассоциации дизайнеров упаковок для пищевых продуктов, членом которой был Лио, приглашали его вместе с женой на две недели в Сидней погостить и заодно обсудить некоторые перспективные идеи. А побывать в Австралии он мечтал с детства.

Череда невероятных событий продолжилась и на работе. День выдался на удивление плодотворным, без нервотрепки, коллеги были приветливы, а босс – сама вежливость. Жена, впервые в жизни, позвонила ему в офис и спросила, как он себя чувствует, сообщив вдобавок, что соскучилась.

У Лио выросли крылья за спиной. Неожиданно для себя он улыбнулся женщине из соседнего отдела, которая, как он догадывался, его недолюбливала. В ответ – очаровательная улыбка! «А симпатичная! Почему раньше не замечал?» – мелькнуло в голове.

Решил зайти в кабинет коллеги, с которым у него был затяжной конфликт. Тот был так тронут, что стал просить прощения. В итоге помирились и договорились сходить как-нибудь вместе в пивной бар.

Все было настолько хорошо, что постепенно Лионеля начали одолевать сомнения: наяву ли это, не кроется ли за этим подвох? Такого дня у него в жизни не бывало. Подумать только: он не нервничал, с удовольствием общался, спокойно решал вопросы, был полон оптимизма.

Но так не бывает! Ведь что ни день, то проблемы, проблемы… С женой, детьми, родственниками, друзьями, жильем, на работе, со здоровьем, с деньгами…

Так не только у него – у всех, кого он знал. Его отец, вечный нытик и неудачник, жил с чувством обиды на человечество. Мать часто впадала в депрессию, а сестры с раннего детства были настроены на серую жизнь. Лио многого добился, но с трудом, за счет нервов и здоровья. Он часто срывался, постоянно был в напряжении, и это передавалось окружающим, жене и сыновьям. Лио это чувствовал, но изменить ничего не мог. Надо было постоянно выживать, а для этого напрягаться, опасаться недоброжелателей и врагов. Жизнь – тяжелая штука, в ней больше неприятностей, чем радостей.

А сегодня почему-то было иначе. Нет, проблемы не исчезли – он стал по-другому относиться к ним! Ему показалось, что, решая проблемы, человек может творить, развиваться и находить в этом радость. Даже возникла парадоксальная мысль, что именно проблемы позволяют оценить хорошее, по-настоящему ощутить жизнь, счастье… Однако что-то не складывалось в голове Лио: нынешнее душевное состояние и жизненный опыт пришли в противоречие. «Тут что-то не так, надо обязательно разобраться», – подумал он.

После обеда Лио решил выпить кофе и направился к автомату в коридоре. Обычно у него всегда возникали проблемы с этой машиной: она то недоливала, то переливала, то наливала просто кипяток, а порой и вообще не работала. Лио злился, ругался и даже пинал проклятое устройство, а потом долго ходил расстроенным.

Машина барахлила и на этот раз. Но Лио спокойно отнесся к этому, немного подождал и вновь нажал на кнопку. Автомат заработал и наградил его чашкой кофе. «К чему бы это?» – cтало немного не по себе.

Но события продолжали развиваться весьма благоприятно: был заключен удачный контракт, разрешен давний спор с одним корпоративным клиентом. О больной спине и головной боли он и не вспоминал…

– Лио, у вас сегодня все получается, – сказал босс, выписывая ему премию. – Желательно, чтобы всегда было так!

– Спасибо, босс, непременно будет! – с энтузиазмом ответил Лио.

Последний раз премию он получал лет пять назад.

Чем успешнее Лио решал проблемы, чем больше происходило приятных событий, тем сильнее его охватывало беспокойство. Он ощущал, что происходит что-то необычное, и, скорее всего, неладное. К концу рабочего дня Лио совсем помрачнел. Ушел с работы, ворча, как всегда, себе под нос. А по дороге его чуть не сбил автомобиль.

Дома Лио первым делом нагрубил жене.

– Что с тобой, дорогой?

– Что-что… Почему так медленно открываешь дверь! Я что, должен ждать на лестничной площадке?

– Ну извини, сразу не услышала звонка. – Вечно ты не слышишь, когда надо, – буркнул он. Алюта узнавала прежнего мужа.

– Где эти оболтусы? Опять шляются на улице?

– Мафф и Зазу пошли покупать абонементы в бассейн.

– Что? Какие еще абонементы?

– Лио пришел в ярость.

– Ты же сам обещал сегодня утром, вот я и дала денег.

– Пусть лучше учатся как следует, а не по бассейнам ходят!

– Ты хотел сходить к ним в школу, – осторожно напомнила жена.

– Иди сама, у меня нет времени!

Алюта подумала о летнем отпуске на море, новой квартире и других утренних обещаниях, но поняла, что сейчас не стоит даже заикаться об этом. Покачивая головой, она ушла на кухню.

На следующий день Лио проснулся разбитый, с болью в спине. Как только подумал о предстоящей работе, разболелась голова. Настроение – отвратительное.

Позавтракав в одиночестве, накричал на жену и детей за то, что долго валяются в постели. На работе ходил сердитым, нагрубил подчиненным, поругался с сослуживцами, получил нагоняй от начальника. В общем, всё было как обычно, как у всех. Осознав это, Лио успокоился: жизнь вошла в привычное русло.

А ночью Лио приснился необычный сон: будто у него, жены и сыновей все хорошо. Лио резко проснулся. Жена тихо спала рядом. Он покачал головой, выпил успокоительное и снова заснул. Но через некоторое время вновь увидел странный сон, в котором он, Алюта и дети радовались и жили счастливо.

…Жена услышала нервное бормотание Лио перед тем, как у того внезапно остановилось сердце.

Алишер Файзуллаев, рассказ “Увидеть Треви и умереть!” (журнал “Звезда Востока”, 2021, № 4):

Пятидесятицентовая монета, называвшая себя Элизабет, долго ходила по рукам, кошелькам и карманам, прежде чем услышала о существовании фонтана Треви в Риме. Она узнала, что Рим – Вечный город, а Треви – самый большой и знаменитый фонтан в нем. Фонтан, построенный в восемнадцатом веке архитектором Никола Сальви в стиле барокко, славился тем, что все посетители вечного города старались бросить в него монету, что, согласно поверью, было залогом возвращения в Рим.

Эта история взволновала Элизабет. Она загорелась желанием побыть в Риме и нырнуть в Треви. Богатая фантазия монеты рисовала сказочный образ славного фонтана, вид на него из-под хрустальной воды.

Элизабет стала интересоваться Римом и многое узнала о его богатой истории. Она часто представляла, какое огромное разнообразие монет со всего мира ежедневно опускается на дно Треви. Каждый день туристы оставляют в фонтане монет на сумму около четырех тысяч евро. «Оказаться на дне Треви и умереть»! – эти слова стали девизом ее жизни.

Монеты и купюры, с которыми Элизабет делилась своей мечтой, чаще всего смеялись над ней и пытались отговорить от безумной затеи.  

Но всевозможные аргументы не действовали на Элизабет, ее мечта лишь крепла. Однажды, оказавшись в кармане какого-то международного чиновника, работающего в сфере гуманитарной помощи в Судане, Элизабет имела возможность побеседовать с евро-центом по имени Пьер, которому года два назад посчастливилось быть брошенным в Треви. Он с упоением описывал фонтан, блестящую статую Нептуна, стоящего на колеснице, запряженной морскими конями и тритонами, в центре скульптурной группы, величественный фасад палаццо Поли, к которому примыкает Треви, различные аллегорические фигуры и барельефы, образующие целостный архитектурный ансамбль. Пьер с восторгом говорил и о чудесной воде фонтана, о туристической традиции пить ее из трубочек влюбленных.

– Когда будешь там, постарайся, чтобы тебя бросили в воду правой рукой через левое плечо, стоя спиной к фонтану, – посоветовал Пьер.

– Какое это имеет значение? – спросила Элизабет.

– Не знаю, но так положено, – ответил Пьер.  

К сожалению, вскоре пути Элизабет и Пьера разошлись: она была оставлена в каком-то кафе в качестве чаевых, а он ушел в кармане чиновника, даже не попрощавшись с ней. Зато в кассе хозяина кафе удалось познакомиться с откуда-то взявшейся советской пятикопеечной монетой по имени Вероника. Она давным-давно вышла из оборота, но умудрялась до сих пор ходить по рукам.

– Разве ты чего-то стоишь? – удивленно спросила Элизабет.

– Ну, как тебе сказать. Я главным образом согреваю руки любителей экзотики. Но иногда попадаются и не очень хорошие люди.

Они разговорились, и Элизабет поделилась с Вероникой своей мечтой.

– Я не была в Риме, но Лондон и Париж видела, – сказала Вероника, – и очень скучаю по родному Ленинграду, где меня отчеканили.

– Как ты там жила?   

– Видишь ли, когда я была молодой пятикопеечной монетой, на меня можно было газету купить или на трамвае проехать, даже целый сверток сушеной кильки приобрести, – вздохнула Вероника.

Тут хозяин заметил пятикопеечную монету, достал ее из кассы, покрутил в пальцах и выбросил в мусорное ведро. Элизабет впала в шок от такого зверского поступка, что-то хотела сказать, оказать экстренную помощь Веронике, но ее положили в какой-то тряпичный мешочек и плотно закрыли.

В мешке были в основном американские центы. Познакомились, поговорили. У этих одноцентовых, пятицентовых, двадцатипятицентовых и пятидесятицентовых монет были интересные, но непростые судьбы: они повидали мир, некоторые сильно загрязнились, многие были помяты и поцарапаны, а некоторые даже болели инфекционными болезнями. В компании оказался и какая-то неамериканская монета по имени Джек.  

– Ты откуда и как сюда попал, Джек? – спросила Элизабет.  

– Ну, зачем тебе знать, откуда я? Захотел – и оказался здесь, – сказал Джек.

– То есть?

– Ну как тебе сказать… людьми можно управлять, – хитро улыбнулся Джек.

– Ты хочешь сказать, что можешь попасть туда, куда пожелаешь? – задумчиво спросила Элизабет.

– Не всегда, но при сильном желании это чаще всего удается.     

– А можно ли пробраться в какую-то далекую страну? – Элизабет подумала о Риме.

– Почему бы нет?!     

В этот момент хозяин открыл мешочек, выложил центы на стол и стал считать. Элизабет с волнением наблюдала, проскочит ли Джек этот фейс-контроль. Нет, Джек был обнаружен и тут же выброшен. Элизабет стало жалко его, но сам не особо расстраивался, видимо, не первый раз попадал в такие переделки. Катясь по полу, Джек успел крикнуть Элизабет:

– Главное – управлять процессом перехода из рук в руки!

– А как?  

Но Джек уже укатился довольно далеко и застрял в какой-то щели. Тут же кто-то невольно наступил на него, вогнав глубже. Теперь Джека совсем не было видно, он, можно сказать, стал частью пола. Неизвестно, кто и когда сможет обнаружит его. 

Пересчитав монеты, хозяин снова положил их в мешочек. В темноте Элизабет стала размышлять о том, как можно управлять переходом из одних рук в другие. Ничего путного в голову не приходило.

Но ситуация изменилась, когда через три месяца она встретила на палубе трансатлантического грузового судна старого мексиканского песо – Мигеля. Он многое повидал в жизни, отличался философским складом ума и с удовольствием делился размышлениями с другими монетами.

– Понимаешь, чтобы добраться до Рима, тебе надо усвоить одну истину: деньги управляют людьми, а не люди деньгами. В истории всегда было так, и пока нет оснований считать, что в будущем что-то изменится.

– И что из этого следует? – спросила Эдизабет. – Как же можно управлять людьми?

– Люди давно уже находятся во власти денег, тут ничего нового не стоит придумывать.

– Но вы можете объяснить мне, как на людей можно воздействовать? – не унималась Элизабет.

– А ты не своди с них глаз, и они ответят тем же. Смотри на них с любовью, и они также будут глядеть на тебя с умилением. Когда они дотрагиваются до тебя, веди себя ласково, старайся согреть человеческую руку, тогда у них появится желание удержать тебя.

– Значит, если я хочу избавиться от какого-то хозяина, то лучше вообще не смотреть на него или смотреть с ненавистью или презрением? Когда мне хочется, чтобы кто-то не дотрагивался до меня, необходимо вызвать у него ощущение холодного равнодушия или даже неприязни?

Мигель одобрительно кивнул.   

– Значит, мне следует притягивать нужных людей и вызывать отчуждение у ненужных? 

Мигель лишь улыбнулся. 

Элизабет взялась за дело. Все оказалось не таким уж и сложным. Люди нуждались в деньгах и легко поддавались влиянию. Захотела монета, чтобы человек взял ее в руки – так и происходило. Или чтобы он спел или станцевал – легко! А заставить ударить приятеля, или развестись женой – тоже можно сделать, постаравшись. Люди были послушны и не подозревали, что ими кто-то управляет. Правда, порой деньги, пытаясь оказать влияние на людей, конфликтовали между собой. Например, захотела однодолларовая монета, чтобы человек пошел на речку и утопился, но тут купюра в сто долларов, задумавшая совершить переворот в небольшой деревушке, посылает другой сигнал в его мозг, и жертва отказывается от самоубийства, встает на путь борьбы.  

Иногда деньги любили устраивать приятные вечеринки: свидание влюбленных людей, зрелищные любовные сцены в постели или даже на улице. Арифметический рост денежной массы приводил к геометрическому росту их интереса к вопросам власти и влияния.   

Интерес Элизабет к Риму и фонтану Треви разделяли немногие монеты. Но она упорно двигалась к цели, добывая по крупицам необходимую информацию. Дорога до Рима заняла четыре года: Элизабет переходила из рук в руки, двигаясь в направлении Италии. Иногда люди, в карманах или кошельках которых она оказывалась, вели себя непредсказуемо, что удлиняло путь. Порой человек находился во власти более крупных денег и двигался в противоположном направлении, и Элизабет оставалось лишь ждать, чтобы попасть в более подходящие руки.

Когда было трудно заставить человека двигаться в нужном направлении, Элизабет старалась привлечь другие монеты с тем, чтобы оказать на «носителя», как она называла своего владельца, совместное воздействие. Увы, ей редко помогали другие монеты, ибо у всех был свой интерес. Легче удавалось находить восприимчивых людей, которые поддавались внушению и невольно помогали реализовать хитроумные замысли, связанные с другими, более устойчивыми лицами. И однажды она оказалась в кармане девушки, направлялась со своим начальником из Южной Америки в командировку в Египет. Элизабет очень захотелось, чтобы она бросила спутника и полетела в Европу. Чтобы осуществить план, она нашла податливого парня, который влюбил в себя ту женщину и уговорил ее отправиться с ним во Франкфурт. Во франкфуртском аэропорту Элизабет легко вычислила туриста, летящего в Рим, и путем несложной комбинации, используя руки бармена очутилась в его кармане. 

В Рим она попала днем. Было непросто уговорить «носителя» прямо с вокзала отправиться к фонтану Треви, но она справилась.  

И вот перед Элизабет фонтан Треви. Ошеломляющий, дивный, магический!.. Туристы со всего мира не переставая бросали в него счастливые монеты. Некоторые монеты визжали, совершая полет. У Элизабет неистово забилось сердце.

Но уставший турист еле держался на ногах и мечтал поскорее добраться до гостиницы. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку Элизабет в любой момент могла очутиться в кармане другого «носителя» и вновь отправиться неизвестно куда.  

Сконцентрировавшись, Элизабет стала внушать туристу, чтобы тот встал спиной к фонтану и бросил ее в воду правой рукой через левое плечо. Турист с трудом, но все-таки повернулся спиной к фонтану, но медлил с броском.    

«Ну давай, бросай!» – уговаривала Элизабет.

«А стоит ли мне совершать этот глупый обряд?» – подумал он.

Прошло минут пятнадцать, турист никак не мог решиться. Наконец, он достал одноцентовую монету и кинул ее в фонтан и, положив Элизабет обратно, направился в сторону гостиницы.

«Нет, остановись, брось меня в Треви!» – умоляла Элизабет.

Но уговоры не действовали на уставшего туриста. Элизабет чувствовала, что счастье ускользает от нее. Надо было действовать решительнее. Она прижалась к стодолларовой купюре, скорчившейся в уголке кармана, нежно погладила и поцеловала портрет Бенджамина Франклина.

– Пожалуйста, уговори нашего носителя вернуться к фонтану и бросить меня в воду, – попросила она.

– А зачем? – недоумевала стодолларовая купюра.

– Ну пожалуйста, это мечта моей жизни! – Элизабет еще раз нежно поцеловала Бенджамина.  

Через несколько минут турист нехотя вернулся к фонтану. В голове у него появилась мысль бросить в воду еще одну монету. Покопавшись в кармане, он обнаружил пятидесятицентовую монету. Но тут его охватило сомнение. 

– Давай, давай! – умоляла Элизабет.

Постояв минуту и вновь положив Элизабет в карман, турист отошел от фонтана.

– Нет, ты должен! – кричала Элизабет.

Но реакции на крик ее души не последовало.

«Несчастный! Зачем тебе такая жизнь? Тебе жалко выбросить какие-то ничтожные пятьдесят центов? Ты всю жизнь трудишься, у тебя есть сбережения, ты находишься в Риме, но скаредная натура не позволяет лишиться (даже ради будущего) жалкой мелочи. Ну, имей же мечту, черт побери! Стыд и позор! Лучше утопиться, чем так жить!»

Вдруг турист остановился, посмотрел в небо, затем медленно вернулся к фонтану и бросился в воду. Не умея плавать, он тут же стал тонуть.

Люди вокруг кричали, некоторые подумали, что это трюк. Пока подоспели спасатели, турист перестал барахтаться и лежал в воде лицом вниз.   

Элизабет с улыбкой глядела на мерцающее солнце со дна Треви. Конечно, все получилось не так, как она себе представляла, но цель жизни была достигнута.

– Увидеть Треви и умереть! – прошептала она, наблюдая за тем, как машина скорой помощи увозила безжизненное тело ее «носителя».

Алишер Файзуллаев, рассказ “Это было в хвойном лесу” (журнал “Звезда Востока”, 2021, № 4):

Появившись на свет, томик с названием «Это было в хвойном лесу» стал любоваться собой: оформление, переплет, бумага и шрифт были отменными. А пьянящий аромат типографской краски! Лежа на складе типографии, роскошный фолиант ощущал свою безмерную значимость. 

Путь от печатного станка до книжного магазина, а оттуда до полки читателя оказался относительно коротким: всего через шесть месяцев томик занял место в библиотечке одного интеллигентного человека. Оставалось самое волнующее событие – его прочтение хозяином.

Но хозяин почему-то не торопился. Купить-то книгу купил, но времени для чтения не находил. Что ж, книге оставалось только ждать, порой часами вместе с хозяином уставившись в экран телевизора. Ей не привыкать: «Это было в хвойном лесу» рождалась в трехлетних муках, еще два года прошло, пока опубликовали.   

Полка, где томик нашел свое пристанище, – часть незастекленных книжных стеллажей. Все книги здесь были изрядно запыленными. Они, недолго думая, дали книге кличку Хвойный, т.к. все книги на полке имели свои клички.

Разговорившись с соседями, Хвойный понял, что хозяин ни разу их не вытирал и вообще редко до них дотрагивался. Соседом с левой стороны был томик в мягком переплете «Бой быков с любовью». В книжной общине он был известен как Бык.

– Тебя уже прочли? – как-то обратился к нему Хвойный.

Сначала Бык что-то промямлил, но затем уныло произнес:

– За семь лет хозяин лишь однажды взял меня в руки.

– И что, сразу прочел до конца? 

Бык тоскливо посмотрел на Хвойного.

– Нет. Немного полистал и положил на место. 

Двухтомной же соседке справа в твердом переплете «Радость как она есть» повезло больше: за последние три года оба тома снимали с полки шесть раз. Правда, делали это дети хозяина, чтобы ударить друг друга по голове. «Ничего, хоть какая-то польза от нас», – радовались красивые тома.   

В томительном ожидании прошло несколько месяцев. Хвойный был уверен, что он очень интересный, ведь написал его известный писатель и естествоиспытатель Джангирру Самсомайй. «Купил же меня человек в магазине, значит, я ему интересен, и он обязательно прочтет. Он еще и перечитывать будет и рекомендовать другим», – размышлял Хвойный.   

Но знакомство с другими постояльцами полки приносило новые огорчения. Томики Шекспира, Льва Толстого и Виктора Гюго неподвижно стояли здесь двадцать восемь лет: никто до них так и не дотронулся. Лишь однажды, лет десять или пятнадцать назад, какая-то женщина стёрла с них пыль. Шекспира мучила астма, у Толстого была чесотка, а Гюго страдал депрессией. Но это были не самые несчастные книги: они все же стояли на видном месте, могли наблюдать за происходящим в комнате, любоваться сменой освещения. На полке были книги, втиснутые между другими, более массивными томами, или же прижатые к задней стенке соседями, и поэтому совсем незаметные: они никого не видели, и их никто не видел и не вспоминал о них. Будто их и не было.

Хвойному еще повезло: он занял довольно видную и удобную позицию на полке. Самой известной и влиятельной здесь считалась «Большая энциклопедическая книга гаданий». Примерно раз в полгода хозяин брал ее в руки и листал, пытаясь гадать. Гадалка, как ее тут называли, пользовалась своим привилегированным положением, соседи прислушивались к ее мнению. 

– Все изменится, – любила повторять Гадалка.

– Когда и что изменится? – допытывались любопытные соседи-книги.

– Изменится все, – многозначно повторяла Гадалка.

Время от времени книги вступали в философские споры. Одни находили преимущество в том, что никто их не читал, в этом, по их мнению, был залог долгожительства. Но большинство было уверено, что их назначение – быть прочитанными, только это наполнит их жизнь смыслом. Книги понимали, что у каждой своя миссия: у одних – великая, у других – скромная, но все они появились на свет для того, чтобы реализовать свое книжное назначение.  

Порой книги всячески ухищрялись, чтобы попасть на глаза хозяину. Однажды тот присел отдохнуть возле полки и задремал. Томики вокруг начали толкаться, стараясь соскользнуть и упасть прямо перед хозяином, и это удалось двум книжкам каких-то малоизвестных авторов. Одна из них спланировала прямо на голову, другая умудрилась приземлиться у его ног. Но хозяин, недовольный, что его разбудили, швырнул обе в угол, где и пролежали беспомощно несколько недель. Затем вообще исчезли. То ли их выбросили, то ли сдали в макулатуру – разные слухи ходили.

Спустя год хозяин вдруг взял в руки Хвойного, покрутил, шлепнул томиком комара, уютно устроившегося на стене, и положил на место. На обложке книги осталось кровавое пятно.

Хвойный, конечно, расстроился. Разве о такой жизни он мечтал? Разве для этого он был создан Джангирру Самсомайй и изготовлен мастерами в типографии?

Однажды книги – одни с ужасом, а другие с надеждой – узнали, что хозяева съезжают с квартиры. Многие полагали, что хозяин захватит с собой любимую гадальную книгу. Но… увы, он оставил полки со всеми книгами новым жильцам. И перед уходом даже не взглянул на них.

При новых владельцах мало что изменилось. Гадалка теперь не был в фаворе, похудела, нагадала себе чахотку в недалеком будущем. Так и произошло, что, по признанию самой Гадалки, явилось первым ее верным предсказанием. 

Новый хозяин и его жена были любителями Интернета и часами играли в компьютерные игры. Когда они задумали ремонт в кабинете, среди книг началась паника. «Улисс» Джеймса Джойса оказался единственным томиком, которому было все равно.

Худшие опасения подтвердились: книги сложили в ящики и спустили в подвал к крысам и тараканам.   

Хвойному повезло. Перед самой ссылкой в подвал его решили оставить, чтобы подложить под ножку платяного шкафа, такая участь все же предпочтительнее подвального заточения.

Закончился ремонт, Хвойный уже перестал мечтать о том счастливом мгновении, когда кто-то прочтет его, теперь хотелось, чтобы какой-нибудь добрый человек просто подержал его в руках, слегка погладил.  

И, наконец, наступил час икс: хозяйка со скучающим видом взяла книгу в руки и стала перелистывать. У Хвойного закружилась голова: этого момента он ждала более двух лет…

– Смотри, ошибка! – показала хозяйка мужу какое-то слово на десятой странице. – Вот дела, вроде солидное издательство, а печатают с ошибками. 

– Да выкинь ты это, испачкаешься! – ответил тот.

Хвойный знал, что у него одна-единственная орфографическая ошибка, но он не ожидал, что ошибку обнаружат, едва раскрыв книгу.  

Через полчаса Хвойный оказался в подвале среди своих старых соседей: многие выглядели ужасно, почти все кашляли, страдали тяжелой формой аллергии и авитаминозом, пахли дурно.

Хвойный пробыл в подвале ровно двадцать дней. Крысы, муравьи и мухи успели над ним поработать. Но когда всех узников подвала сдавали в макулатуру, он все же выглядел получше остальных. Наверное, поэтому его кто-то заметил и забрал себе.

В новом доме было полно книг. Среди них много старых, антикварных. Аристократы, как их называли, держались отдельно, знали себе цену, особо не контактировали с новыми, не очень серьезными изданиями, не признавали даже недавно изданных роскошных книг – современных буржуа.

В застекленном шкафу, куда попал Хвойный, оказалась подборка книг, посвященная лесу и деревьям. Выяснилось, что хозяин был ученым-ботаником, профессионально интересовавшимся лесом и хвойными деревьями. Хвойный боялся разочаровать хозяина своей недостаточной научностью и решил, если не содержанием, так хотя бы своей красотой, порадовать и занять достойное место среди книг о лесе. Хвойный стал тереться о другие книги, чтобы уничтожить следы пребывания в подвале.

– Перестань, мне щекотно! – хихикала толстая книга «Сладости».

– Потерпи, сладость моя, это очень важно, – серьезно отвечал Хвойный, думая о своих благородных намерениях.  

Однажды хозяин торопливо положил Хвойного в рюкзак, где уже находилось многое другое для похода в лес. «Ага, значит, в лесу хочет почитать», – решила книга, предвкушая важное событие в своей жизни. 

В лесу Хвойный впервые увидел, как выглядит настоящий лес. Послушав разговоры людей, понял, что очутился на научном полигоне большого лесного хозяйства. 

Наступил вечер, разожгли костер, стали жарить шашлык и много пить. 

Неподалеку валялась еще одна книга, вернее, то, что от нее осталось. Она с горечью рассказала, что в лесу любую книгу ожидает одно из двух: быть с интересом прочитанной или оказаться сожженной на костре.

– Но, честно говоря, трудно вспомнить случай, когда кто-то прочитал здесь до конца хоть одну книгу. Зато сколько было сожжено!  

– Да ладно! – не поверил Хвойный, решив думать только о хорошем. 

Действительно, на второй день ближе к вечеру хозяин взял Хвойного с явным, как ему показалось, желанием предаться чтению. Но до этого дело не дошло, поскольку все занялись приготовлением пирожков. «Странно, что в лесу готовят пирожки, но разве поймешь людей», – пронеслось в сознании Хвойного.  

Пирожки ели, запивая спиртным.

– Где салфетки? Опять забыли? – крикнул кому-то хозяин и, вырвав из Хвойного несколько страниц, протянул их приятелям, чтобы те положили на них пирожки. А свои он пристроил прямо на раскрытой книге. Поплыла типографская краска, страницы с отвращением впитывали жир. Хвойному было больно и дурно, хотелось вырваться из этого ужасного леса. В отчаянии попытался запрыгнуть на ветку, и… о чудо, ему это удалось! Свобода!

Прошло часа два. Люди заснули вокруг тлеющего костра, и Хвойный вдруг увидел, что к его хозяину ползет ядовитая змея. Хвойный попытался крикнуть, но ему это не удалось. Оставался единственный способ – упасть с высоты на голову змеи. Все-таки 420 страниц в твердом переплете!..

Падение – и гадина в нокауте. Хозяин проснулся от шума и не поверил своим глазам: в нескольких сантиметрах от него лежала полумертвая змея с раздробленной головой. Очевидно книга спасла ему жизнь. «Наверное, спьяну я закинул ее на дерево», – решил хозяин. Он поцеловал раскрытый томик, осторожно закрыл и ласково погладил обложку.  

Хвойный был на седьмом небе от восторга и мысленно стал готовить себя к тому вожделенному моменту, когда книгу раскроют и начнут читать.

Но благодарный хозяин решил припрятать «Это было в хвойном лесу» во внутреннем отделении сейфа в лесном вагончике, где хранились самые ценные вещи. Так началась новая страница жизни Хвойного, жизни долгой, томительной, удушливой и одинокой.